В стране тоталитарной мерзоты, (в какой конкретно, мы уточнять не станем, чтоб никого не оскорблядь), ужасает не только подлая бандитская власть.
Оппозиция, а особенно культурная интеллигенция, тоже вызывает порой тошнотворный рефлекс.
Власть жуликов и воров, напротив, вполне последовательна. Ей позволяют - она не смеет отказаться от кайфов, которые на неё свалилась.
Время от времени бандиты имитируют выборы.
Оппозиция, которую не подпускают к кормушке, сразу начинает кричать, что, мол, это вовсе не законные выборы, а лохотрон, преступление, что она никогда не признает этот цирк с конями.
Но «Васька слушает да ест».
В очередной раз найдя слабое место в Конституции, или изнасиловав её, «обнулив», как следует, бандит встраивает свою задницу в тёплое президентское кресло, наплевав в морду лица этой самой оппозиции.
И тут-то всякий раз случается чудо из чудес.
Оппозиция, утеревшись от плевков, начинает в один голос величать бандита президентом.
Будто бы он действительно победил в честной состязательной борьбе с дебатами, без подлогов, приписок и т.д.
Вот так – вчера ещё он - жулик, преступник и вор, а сегодня «трах-бах-шарах!» инаугурация и всё – он президент, всенародный жених.
«Мешок на галава и в закс».
Журналисты, писатели, пропагандисты, педагоги, актёры и режиссеры дудят в одну дуду – легитимизируют нелегитимного. И это по всем каналам, по всем редакциям.
На полном серьёзе они пишут ему обращения, жалобы, просьбы, как настоящему президенту.
Мгновенно они пристраиваются к кормушке, образуют как бы советы, как бы комитеты, как бы при всамделишном президенте.
Тягловый народ слушает, открыв варежки, и понимат, что пахан – это и есть президент.
А как иначе, раз культурная интеллигенция его так величат. Вон и медальки принимат из его рук пред всем миром, и челобитные пишет, и ручкается.
Напоминаю, что вся эта фантастическая история происходит в какой-то условной стране, название которой мы как-то запамятовали, дабы никого не обижать.
Но ассоциации живы, ой как живы!
Весь этот культурный слой прикормленных легитимизаторов, напоминает мне беспринципную девку, за которой гонится жлобяра, дабы её того…
Девка бежит, задрав подол, и кричит, как резаная, что желание его незаконно и преступно, что он не сваталси, как порядошный, не получал согласия, что она его не любит, не желат, и, вообще, она не такая, и никогда не согласится ни на что.
Однако, насильник её таки догоняет, сотворяет с ней, чего хочет…
И сообразительная девка вдруг начинает совершать встречные ритмичные движения, причмокивать, сладострастно охать и т.п., в надежде, что он оценит сие рвение и возьмет её, если не в жёны, то, хотя бы, в кухарки.
Конечно, если кухарка почует, что скоро грядут перемены, и что жлобяра, её использующий, начинает дряхлеть, то она, причмокивая, обязательно куснёт ему слабое место.
Это на радость дуракам и для поддержки репутации честной дамы. Но тут же, на всякий случай, она извинится, а то вдруг ей померещились эти перемены.
Приблизительно так я понимаю науку об изящном сокурвизме.
